[L - 34]

ты садишься в метро и плачешь: «да что ж такое?
почему она не оставит меня в покое?
неужели её не тошнит от дешёвых драм?»
а она, как и прежде, на слёзы плевать хотела.
достаёт свой любимый скальпель, втыкает в тело,
деловито вскрывая недавно заживший шрам.

под одеждой – отметины, ссадины, россыпь скважин,
из тебя вытекает не кровь и не лимфа даже,
а глухая тоска и жалость не к ней , к себе,
кислотой выжигая узоры, пятная кожу.
надоело? знаешь, и ей надоело тоже –
эта вечная бледность и трещина на губе,

неживые игрушки, засохшие насмерть краски,
по утрам – усталость, как будто ложилась в каске,
отраженье всмятку. полдень седьмого дня.
у тебя же – помнишь? – звенело, дрожало, пело,
барабаня в венах, где нынче – остывший пепел,
так какого чёрта ты прячешься от огня?

подожди, вот она отвернётся, пожмёт плечами,
аккуратно поставит кружку с зелёным чаем
и уедет ночным в Петропавловск, а, может, в Тверь.
ты, конечно, продержишься сутки-другие-месяц,
притворяясь, что камень внутри ничего не весит…

извини, я не знаю, куда ей звонить теперь.

Светлана Ширанкова



он умел ворошить в ней живое и настоящее,
поднимать из глубин, заставлять говорить.
он смотрел ей в глаза, бесконечно блестящие.
и просил одного — никогда не курить.
он бросал все дела, и летел, и бежал,
лишь бы к ней, лишь бы рядом — помочь и согреть.
но прошла сотня дней — он, наверно, устал,
и однажды он просто забыл прилететь.
она долго ждала у окна, у двери.
она слушала звуки соседских шагов,
но на улице были одни фонари
и немного людей из окрестных домов.
он, наверно, в пути задержался, замерз.
он голодный и злой. я согрею глинтвейн.
он не может предать, ведь у нас все всерьез.
он не может уйти… за окном все темней.
ей казалось, что он на больничной постели,
он в бинтах, может, в коме, его не спасти.
ей казалось, его уже даже отпели.
ну не мог он забыть!!! ну не мог не прийти…
телефон вне сети, за окном уж рассвет
и она обзвонила десятки больниц.
ей везде отвечали — таких у нас нет
и вода ручейками стекала с ресниц.
она встретит его через пару ночей,
разглядит силуэт в ресторанном окне.
он в компании дам и хороших друзей,
он, увы, даже думать забыл о тебе.
ей бы тоже хотелось поближе к теплу,
но дыханье и боль, и страх затаив.
она смотрит в окно, прислонившись к стеклу,
повторяя одно: слава богу, он жив.