На небе хорошая музыка...(с)
18.08.2013 в 22:30
Пишет Ё-моё:Простая история.
Она, как всегда, внезапно к нему врывается,
Бросает небрежным жестом на стол ключи,
Садится напротив, загадочно улыбается,
Пронзительно смотрит в глаза его. И молчит.
Потом, проиграв минут десять вот так в гляделки,
Очнется: «Ты знаешь, у нас отключили свет,
И я не обедала, так что готовь тарелки.
Ах, да, извини, я забыла сказать «привет!»».
И он, к «тараканам» ее уж давно приученный,
Послушно идет на кухню и ставит чай,
Твердя про себя монолог наизусть заученный,
Про то, как он дико, безумно по ней скучал…
Но вместо того говорит ей какие-то глупости
О том, что на адской работе опять завал,
О том, что на днях наконец-то попробовал устрицы,
И проклял все в мире, пока эту дрянь жевал…
Она залезает с ногами на подоконник:
Привычка из детства – смотреть на восход луны.
«А мне нынче снились крылатые белые кони…
Я с ними летела… Мне странные снятся сны».
«Скажи мне, ты счастлива?»
«Счастлива, мой хороший.
Мне очень спокойно, внутри меня – чистый свет.
И я наконец-то сумела проститься с прошлым.
Тебе, кстати, тоже пора бы - даю совет».
И снова молчит. Закуривает сигару,
Задумчиво глядя за сумрачный горизонт.
Он тихо подходит к ней, подает гитару:
«Споешь? Ну, пожалуйста, спой мне…» Она поет,
И нежный, волнующий голос ее наполняет
Звенящим теплом каждый атом его существа,
И лед, изболевшее сердце сковавший, тает,
И словно под действием тайного колдовства,
Теряет он чувство времени и пространства,
Уносится вольным ветром в далекий край,
Как будто душа после долгих и горьких странствий
Нашла, наконец, тот, завещанный кем-то, рай.
И больше уже ничего для него не значат
Пустые шаблоны, такие, как гордость и стыд,
И он забывает о том, что мужчины не плачут,
И в первый раз в жизни рыдает почти навзрыд.
Бросается к ней и, колени ее обнимая,
В безумии шепчет: «Довольно, не надо лжи!
Я знаю все, знаю! Родная моя, родная…
Но я без тебя не могу, не умею жить!
Во всех незнакомых, серых, чужих мне лицах
Ищу тебя, жадно ищу, но они – не те.
И знаешь, я вряд ли когда-то смогу жениться –
Я только с тобою хотел бы растить детей,
Я только с тобою хотел бы делить секреты,
И радость, и грусть, благодарности не тая.
Я знаю давно наизусть все твои сюжеты
И даже смирился почти, что герой – не я.
Я все твои родинки болью на сердце выжег
Ты лучше, светлее всех тех, кого я встречал!
Я каждое утро встаю и пытаюсь выжить…
Прости, что так долго, так долго об этом молчал! …»
Он больше сказал бы, но только уже не в силах...
Он плачет. Она его гладит по волосам.
«Я знаю, хороший, знаю. Давно простила».
Мерцающий свет ударяет ему в глаза.
И он просыпается. Пусто. Сценарий старый:
За окнами белым саваном снег лежит.
Скучают и мерзнут нетронутые сигары,
Которые он до сих пор для нее хранит.
Он встанет с постели, и сердце потуже свяжет,
И снова он – непробиваемая скала.
Но он никогда уже ей ничего не скажет.
Уже больше года прошло, как она умерла.
(С) Вера Сухомлин
URL записиОна, как всегда, внезапно к нему врывается,
Бросает небрежным жестом на стол ключи,
Садится напротив, загадочно улыбается,
Пронзительно смотрит в глаза его. И молчит.
Потом, проиграв минут десять вот так в гляделки,
Очнется: «Ты знаешь, у нас отключили свет,
И я не обедала, так что готовь тарелки.
Ах, да, извини, я забыла сказать «привет!»».
И он, к «тараканам» ее уж давно приученный,
Послушно идет на кухню и ставит чай,
Твердя про себя монолог наизусть заученный,
Про то, как он дико, безумно по ней скучал…
Но вместо того говорит ей какие-то глупости
О том, что на адской работе опять завал,
О том, что на днях наконец-то попробовал устрицы,
И проклял все в мире, пока эту дрянь жевал…
Она залезает с ногами на подоконник:
Привычка из детства – смотреть на восход луны.
«А мне нынче снились крылатые белые кони…
Я с ними летела… Мне странные снятся сны».
«Скажи мне, ты счастлива?»
«Счастлива, мой хороший.
Мне очень спокойно, внутри меня – чистый свет.
И я наконец-то сумела проститься с прошлым.
Тебе, кстати, тоже пора бы - даю совет».
И снова молчит. Закуривает сигару,
Задумчиво глядя за сумрачный горизонт.
Он тихо подходит к ней, подает гитару:
«Споешь? Ну, пожалуйста, спой мне…» Она поет,
И нежный, волнующий голос ее наполняет
Звенящим теплом каждый атом его существа,
И лед, изболевшее сердце сковавший, тает,
И словно под действием тайного колдовства,
Теряет он чувство времени и пространства,
Уносится вольным ветром в далекий край,
Как будто душа после долгих и горьких странствий
Нашла, наконец, тот, завещанный кем-то, рай.
И больше уже ничего для него не значат
Пустые шаблоны, такие, как гордость и стыд,
И он забывает о том, что мужчины не плачут,
И в первый раз в жизни рыдает почти навзрыд.
Бросается к ней и, колени ее обнимая,
В безумии шепчет: «Довольно, не надо лжи!
Я знаю все, знаю! Родная моя, родная…
Но я без тебя не могу, не умею жить!
Во всех незнакомых, серых, чужих мне лицах
Ищу тебя, жадно ищу, но они – не те.
И знаешь, я вряд ли когда-то смогу жениться –
Я только с тобою хотел бы растить детей,
Я только с тобою хотел бы делить секреты,
И радость, и грусть, благодарности не тая.
Я знаю давно наизусть все твои сюжеты
И даже смирился почти, что герой – не я.
Я все твои родинки болью на сердце выжег
Ты лучше, светлее всех тех, кого я встречал!
Я каждое утро встаю и пытаюсь выжить…
Прости, что так долго, так долго об этом молчал! …»
Он больше сказал бы, но только уже не в силах...
Он плачет. Она его гладит по волосам.
«Я знаю, хороший, знаю. Давно простила».
Мерцающий свет ударяет ему в глаза.
И он просыпается. Пусто. Сценарий старый:
За окнами белым саваном снег лежит.
Скучают и мерзнут нетронутые сигары,
Которые он до сих пор для нее хранит.
Он встанет с постели, и сердце потуже свяжет,
И снова он – непробиваемая скала.
Но он никогда уже ей ничего не скажет.
Уже больше года прошло, как она умерла.
(С) Вера Сухомлин
